Что Яндекс рассказал в Питере

Как известно, питерские журналисты по сравнению с москвичами голодают. Поэтому генеральный директор “Яндекса” Аркадий Волож и HR-директор Елена Бунина, оказавшись в Петербурге, накормили их ланчем, а заодно рассказали о своей “Школе анализа данных”, будущем IT и других вещах. Мы там были, огуречный лимонад пили, Воложа слушали, и все вам расскажем.

Пресс-ланч не был приурочен к какой-то большой новости — вообще-то поводом приехать в Петербург был финал чемпионата мира по командному программированию (где в итоге
победила
команда петербургского же вуза ИТМО). Поэтому обошлось без сенсаций, но хватало интересных деталей.

Собрав журналистов в красивом ресторане “Мансарда” с видом на Исаакиевский собор (кажется, здесь же у команды “ВКонтакте” был ритуал встречи
зимнего солнцестояния
), Волож начал речь с того, что в мире есть два миллиарда интернет-пользователей, но лишь шесть популярных поисковиков (умолчав о том, что Mail.ru сейчас
вознамерились
стать седьмым). А все из-за того, что хороший поиск требует внутри таких big data и big math, какие нам, видящим снаружи лишь красивые пользовательские интерфейсы, и не снились. И чтобы с этим всем справиться, нужны две составляющие — гигантские вычислительные ресурсы, подходящие для обработки гигантских данных, и гиганты своего дела, умеющие работать с гигантскими данными.

По словам Воложа, при наличии этих составляющих дальше уже нет принципиальной разницы, что обсчитывать — можно хоть прогнозировать “Яндекс.Пробки”, хоть расшифровывать геном. В качестве подтверждения он привел примеры случаев сотрудничества Яндекса с кем-то, и они действительно впечатляют разностороннестью:

• 
  ”Яндекс.Терра”
  — обработка геолого-геофизических данных
  


• SpeedDream — проект, задуманный как “самая быстрая парусная лодка в мире” (еще не достиг этой цели, но идет к ней)
  


• Сотрудничество с CERN (известными как “Создатели Большого адронного коллайдера)

Это все не просто забавные разовые проекты — возможно, когда последняя бабушка из села Мшага Ямская подключится к интернету и неохваченных интернет-рекламой людей не останется, дальнейший рост “Яндекса” будет связан именно с обработкой данных для сторонних компаний. Объемы данных растут с такой скоростью, что Волож предлагает называть это “новым законом Мура”, и становится все востребованнее их анализ — которым, по его словам, за пределами США умеют заниматься в очень небольшом числе стран (Скандинавия, Израиль и Россия), так что есть неплохие шансы возглавить новую технологическую революцию.

Впрочем, Яндексу уже сейчас, без активного выхода на этот рынок, требуется все больше ресурсов и сотрудников (в 2008-м их была тысяча, а недавно
отметили
появление пятитысячного). И если дата-центры можно просто брать и строить, то с высококвалифицированными сотрудниками сложнее: в определенный момент компания столкнулась с дефицитом в России нужных специалистов. И в 2007-м она решила создавать их самостоятельно, открыв “Школу анализа данных” — двухлетние вечерние курсы с конкурсным набором, большинство выпускники которых затем оказываются в “Яндексе” (а оставшиеся, как правило, находят отличную работу в других местах). Часть преподавателей ШАД — ветераны советской школы обработки данных; грубо говоря, они сами и создали все то, что теперь преподают.

Проект стал успешен и принялся расширяться географически (Петербург, Киев, Минск, Екатеринбург) — в филиалах часть курсов читают местные преподаватели, а часть осваивается с помощью видеолекций. Как обычно, Питер выпендрился: здесь лучшие преподаватели оказались уже разобраны двумя другими местами, так что пришлось хитрить и втроем создавать единый
Computer Science Center
. Вслед за успехом ШАД появились школы ШМЯ, ШРИ и КИТ для других необходимых Яндексу специальностей. И теперь общая сумма, потраченная “Яндексом” на все свои образовательные инициативы за все время их существования, превысила 1 000 000 000 (прописью: миллиард) рублей, а число сотрудников “Яндекса”, воспитанных этими инициативами, составило около 200.

“Цукерберг позвонит”, встречая подобное благолепие, старается разбавить его долей скепсиса — поэтому мы спросили, не получается ли так, что заметная часть ШАДовцев учится в России у “Яндекса”, а потом уезжает работать в Калифорнию (в том числе к его прямым конкурентам). Но Воложа так просто не смутить: “Кто-то уезжает, но мы не только этого не боимся, это нам даже полезно — появляются связи в Долине. Наше американское отделение Yandex Labs благодаря таким связям и возникло”. Более того, оказывается, в американском офисе Microsoft о ШАД уже знают и живо интересуются проектом.

Поспрашивали мы и о другом. О существовании у “Яндекса” симферопольского офиса уже знали, но только на пресс-ланче обнаружили, что это главный центр создания яндексовских интерфейсов, и удивились — крымский город как-то не ассоциируется с понятиями “веб-дизайн”, “IT” и вообще “работа”. К тому же интерфейсы — та область, где при согласовании хочется тыкать пальцем в экран, а тыкать из Москвы в Симферополь неудобно. Елена Бунина объяснила: “Дело в Виталии Харисове, руководителе группы HTML-верстки. Мы хотели перетащить его в киевский офис, но в итоге, наоборот, он заманил кучу людей в Симферополь. А согласованная работа двух офисов становится по-настоящему сложной при большой разнице в часовых поясах, и в случае с Симферополем такой проблемы нет”.

Напоследок не могли не спросить про антипиратский закон: сначала “Яндекс” активнее всех боролся за его исправление, а затем для внешнего наблюдателя все стихло. Раз закон приняли, борьба окончена? Волож заверил нас, что нет: кроме законов, есть подзаконные акты, и вообще “это не последний в истории закон о пиратстве”, а “Яндекс” наконец включили в рабочую группу. Будет ли от этой группы хоть что-то зависеть после того, как Путин подписал закон, конечно, большой вопрос. Но то, что компания не сдается, уже радует.

А еще там уже без нашего участия у Воложа спрашивали, зачем он сбрил усы. Сайт “Цукерберг позвонит” официально высказывает свою позицию: Аркадий Юрьевич, вам так больше идет, оставайтесь безусым и не слушайте критиков.